Ну, вот и закончилась Грелка))

[fargord]

Разумеется я со своим коротким стебом где-то в хвосте общей очереди, но зато я могу с чистой совестью выложить это безобразие сюда))

Можете заценить))

Бес предавался греху уныния. Здесь, в Преисподней, всем было плевать, что он глубоко несчастен. Другие черти только и делали, что веселились. Им достались нормальные подопечные. В своих котлах они плакали, стенали и просили о снисхождении, как и полагалось грешникам. Его же – только ругался.
«Якорь мне в глотку!» – орал он из своего котла, и Бесу приходилось хватать чугунный якорь и запихивать ему в глотку: в Пекле можно провернуть и не такое. Но боцмана пиратского судна это не останавливало. Он умудрялся прохрипеть: «Якорь мне в задницу!», и Бес был вынужден вытаскивать его изо рта и засовывать в указанное место. Таковы правила, и окаянный исполнял их вот уже третий век с тех самых пор, как Боцмана вздернули на рее, и тот отправился в Ад. Весело было только первые двадцать лет, потом однообразные пытки ему наскучили, и жизнь превратилась в тяжкую беспросветную рутину.
-- Ну почему все черти как черти, – однажды не выдержал Бес, – тыкают себе грешников вилами, чтоб из котлов не высовывались, вопли слушают, удовольствие получают, а я? Уже весь арсенал выучил, будь он неладен! Все эти бом-брам-стеньги и марса-реи…
-- Какой, к морским ежам, арсенал? Рангоут, салага! – донеслось из котла. – И когда ты запомнишь, наконец, тысяча чертей мне в…
-- Стоп-стоп-стоп! – взвизгнул Бес. – Ты вообще представляешь, что говоришь? Где я тебе столько свободных чертей наберу в разгар рабочего дня? Матерился бы, как нормальные люди, или богохульствовал. Так нет, ему бы только истязания для себя выдумывать!
-- Тебя ж для того ко мне и приставили, чтобы мучить! Мне бы такую жизнь, лопни моя селезенка!
-- Уже лопалась три тысячи четыреста тридцать три раза, – проворчал Бес, щелкая пальцами.
Боцман взвыл и с головой погрузился в котел.
Последнюю сотню лет Бес чувствовал себя неудачником. Этот грешник был неисправим, а это значило, что ходить ему в младших чертях до конца времен. Отчаяние вновь охватило Беса, и он жалобно заскулил.
-- Чего канючишь, свинорылый? – высунулся из котла Боцман.
Бес поудобнее перехватил вилы и резкими тычками принялся загонять того обратно.
-- Видеть тебя не могу уже, великомученик недоделанный! За триста лет исправиться не смог! Может, в Рай бы взяли.
-- Что я там забыл, абордажный крюк мне в брюхо? Там же скукотища, поди.
-- Угу, скукотища, – уныло пробурчал Бес, подбирая с пола гнутую железяку. – Как будто тут весело – что ни день, одно и то же.
-- Пусть меня еще раз вздернут на рее, если ты не прав! – простонал Боцман, хватаясь за живот, и пока Бес размышлял, надо ли его при такой постановке вопроса вздергивать прямо сейчас, или дожидаться опровержения собственных слов, пустился в воспоминания: – При жизни-то оно куда веселее было: ром, шлюхи, драки, золото, шлюхи, ром…
-- Вот и исправлялся бы. Тебя ж не прямо в Рай, а прежде в Мир, на испытание. А меня на повышение…
-- Так что ж ты столько молчал, сукин сын! Иди уже, говори своему Дьяволу, что я уже святой. Пусть отпускают.
-- Как же, жди, отпустят такого.
-- Так я притворюсь. Я даже молитву знаю. Э-э-э… Одну.
-- Притворишься? С твоими-то грязными мыслями? Сиди уж! – Бес презрительно фыркнул и ткнул Боцмана вилами в бок.
-- Чтоб мне ромом захлебнуться! Мысли же…
-- Вот-вот, помыслы должны быть праведными. А без рому обойдешься – я его сам выпью, а ты в котле своем захлебывайся. Как тебе пыточка?
Когда Боцман в очередной раз вынырнул из котла и прокашлялся, на лице его сияло озарение:
-- Зови главного, креветка сухопутная, будут тебе чистые мысли! Я подумаю о море!
Бес хмыкнул, почесал плешивую макушку, снова хмыкнул и внезапно разразился безудержным хихиканьем.
-- Чего блеешь-то, козлятина недосоленная? – опешил пират.
-- Дурак ты, Боцман, и шутки у тебя дурацкие, – заливался черт. – Мысли у него чистые. О море! Вот уж воистину, уморил!
-- Ну, я моряк, о чем мне еще думать?
-- Ты? Моряк? – от хохота Бес уже катался по тлеющим углям. Запахло паленой шерстью.
Боцман пожал плечами и принялся вылезать из котла. Черт, тут же вспомнив о своих обязанностях, стал вилами загонять того обратно.
-- Был бы ты моряком, ходил бы сейчас по земле и насылал на смертных мор! Моряки мор насылают, а не в котлах варятся. Это, если хочешь знать, для нас, чертей, самая высокая должность. А из-за тебя, червяк недоваренный, мне ее никогда не получить!
-- Чтоб меня черти загрызли! Ты что, моря не видел? – опешил пират.
Бес понял, что что-то упустил. В Аду были озера лавы и огненные реки, а вот про море черти низшего ранга слышали лишь от грешников. Только Бесу до сих пор даже в голову не приходило, что фраза «погиб в море» может означать что-то кроме «умер от болезни». Для порядка укусив Боцмана за ухо и заявив, что пошел собирать чертей, он накрыл котел с Боцманом крышкой и ускакал в глубины Преисподней.
Дед Беса, старый Демон, бывалый моряк в отставке, жил неподалеку. К нему-то и прибежал внук со своими вопросами.
-- Скажи мне, о мудрейший из моих предков, ты слышал о море?
Дед цыкнул на окруживших его обнаженных грешниц и снизошел до ответа:
-- Ты что, черт, ладана нанюхался? Мне ль о нем не слышать?! Миллионы грешников попали к нам от насланной мной чумы! Сам Дьявол наградил меня за это почетным прозвищем Чумак и правом первой ночи со всеми девственницами. Жаль те, которые к нам попадают, сплошь старые ведьмы. Раньше хоть инквизиция молоденьких подкидывала.
-- Это я знаю, – вздохнул Бес. – Да только грешник мой подопечный говорит о каком-то море, мысли о котором чистые. Его еще увидеть можно.
-- А-а, – пренебрежительно хмыкнул Демон. – Это он о воде. Она как вино, только безвкусная или даже соленая. Там наверху ее больше, чем здесь у нас огня. Прямо-таки море воды. Эти жалкие людишки ей моются, чтобы стать чистыми. Вот и вся разгадка. А теперь ступай, я занят.
Бес вернулся на рабочее место, сдвинул крышку – в котле бурлило масло, но в нем никто не варился. Нельзя сказать, чтобы он сильно испугался. Боцман и раньше предпринимал попытки бегства, но всегда находился по громким воплям «На абордаж!», с которым пытался отобрать вилы у какого-нибудь зазевавшегося черта. Бес завертелся на месте, прислушиваясь, потом лег, прижав ухо к земле: вопли и стоны грешников, разговоры чертей, потрескивание огня – обычные адские звуки. Внезапно в спину уперлось нечто круглое и тяжелое, а рот зажала широкая мозолистая ладонь.
-- Только пикни – порву на щупальца осьминога! – прошипел знакомый голос.
Бес скосил глаза. Рядом, прячась за котлом от посторонних глаз, съежилась немаленькая туша Боцмана, одно колено которого прочно угнездилось между острыми лопатками черта, прижимая того к земле. «Тоже мне, шуточки!» – подумал черт и растаял, тут же появившись за спиной пирата.
-- Все, наигрались, полезай обратно в котел, – усмехнулся лукавый, подгоняя подопечного вилами.
-- Погодь, салага, дай отсрочку, – неожиданно взмолился Боцман. – Ты должен увидеть море!
-- Зачем мне много воды? – скривился Бес.
-- Потому что… – Боцман задумался. – Потому что только на море ты сможешь стать моряком! Я ж все равно не исправлюсь, хоть еще триста лет меня вари.
Оценив свои перспективы на ближайшие века, черт призадумался. В мыслительном процессе он не был силен, а потому привыкший к кипящему маслу пират успел замерзнуть. Бес же пришел к неутешительному выводу: выхода нет. От доставшегося по жребию грешника нельзя избавиться, пока в нем не созреет решимость начать праведную жизнь. Боцману такое явно не светило. Убить бы его, да как, если он и так мертв? Бежать? Кто ж позволит черту низшего ранга оставить без присмотра грешника? Вот моряку можно. В Аду очень строгие правила.
Так ничего и не придумав, Бес с вилами накинулся на Боцмана.
-- А ну, залазь в котел, нечестивец!
-- Агррх! Сдохнуть мне в гальюне! Тысяча чертей мне в команду! – ругался тот под тычками вил.
-- Будет тебе и гальюн, и тысяча чертей будет. Шевелись уже!
-- Ха! – неожиданно осклабился пират. – Чтоб мне на моем Фрегате тысячу лет по морям скитаться и ни одного торгового судна не встретить!
-- Будет тебе тысяча лет, - Бес щелкнул пальцами.
***
Говорят, что ночью, особенно в тумане, над морем можно услышать голос: «Лопни моя селезенка! Ты куда правишь, салага свинорылая!» или «Якорь мне в глотку, это же торговое судно! Поворачивай!», а некоторые рассказывают, что даже видели призрачный фрегат. А самые суеверные утверждают, что капитан того корабля сам черт. Врут, заразы. Боцман у них капитан, а черти так, моряки. Но они этим страшно гордятся.